Женщина по имени Солнце. История великой любви - Инна Тронина

Зафер недавно овдовел, детей у его больной жены не было. В том случае, если бы он оставался вдовцом, все немалое состояние перешло бы к его племяннику, сыну сестры Захвы, давно похоронившей мужа. Я-то по молодости ещё не вникала в суть уже назревавшего внутрисемейного конфликта. Но родители всё понимали и чрезвычайно спешили. Захва, дурно воспитанная и скандальная, менее всего хотела, чтобы Зафер женился и заимел наследника. Попробовав отговорить брата от его намерения и не добившись своего, Захва принялась распространять обо мне самые гадкие слухи, на которые тогда мало кто обратил внимание.

Моя репутация была безупречна, а желание стать врачом вызывало всеобщее одобрение. Захву вызвали в суд и пригрозили суровым наказанием за лжесвидетельство. Она испугалась и на время замолчала. Правда, через несколько лет золовка вернула мне долг с процентами…

В тот день мои родители окончательно договорились с Зафером аль-Ахмади, который, насколько это позволяли правила приличия, любовался мною на протяжении всей трапезы. Потом отец отослал меня на женскую половину, где я долго сидела перед зеркалом, рассматривая своё великолепное убранство, выдержанное в любимых мною тогда розовых тонах.

Понимая, что самолюбование – великий грех, я всё же не сразу сняла и спрятала ажурные бусы из жемчуга цвета утренней зари, кольца и серьги, в которых тот же нежно-огненный жемчуг соседствовал с бриллиантами, и от того становился ещё прекраснее. Моё платье тоже было расшито жемчужными узорами. Камни при сотворении этого шедевра использовались самых различных оттенков, исключая разве что чёрные.

Зафер после писал поэмы о моих волосах и глазах, о моих руках и плечах, о моём стане и моей грации. И притом, добавлял он, ты ещё и умна, а это так редко сочетается с красотой! Он мечтал о том, что у нас будет много милых и смышлёных детишек, которые станут для него отрадой и надеждой после долгих лет борьбы и лишений. И я от всей души хотела стать верной, усердной женой, заботливой, ласковой матерью! Клянусь Аллахом, я хотела! Но оказалось, что по молодости и наивности я заблуждалась, выдавая желаемое за действительное.

Зафер уверял, что только такую мать для своих детей может желать образованный, либерально мыслящий и много испытавший человек. Он говорил, что искренне любит меня. Я же просто боялась, что в случае неудачи с этим сватовством меня могут выдать за куда более отсталого и сурового мужчину. И такая кандидатура имелась на примете у моего отца. Человек этот, скотовод, невероятно богатый и в такой же степени ортодоксальный, наотрез отказался после свадьбы отпускать меня учиться в Америку.

Таким образом, выбор остановили на Зафере аль-Ахмади. Рядом со скотоводом он выглядел просто ангелом. Он был страстным курильщиком, из сигарет предпочитал «Клеопатру», демонстрируя тем самым любовь ко всему египетскому. Доходило до того, что мы, ещё не поженившись, вместе курили кальян. Только я выбирала лёгкий табак, а он – крепкий. И после свадьбы мы заказывали в кафе кальяны с ароматом мёда, клубники, персиков. В те времена я не могла даже представить, во что превратится улыбчивый, открытый и ласковый господин, похожий на доброго дядюшку! Если бы знать…

* * *

– «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного…» Я приступаю к новой главе моего повествования с тяжелым чувством. Всегда нелегко рассказывать о том, как тебя оклеветали, предали и изгнали из семьи. Причём не только из дома Зафера аль-Ахмади, но и из-под отчего крова. Правда, папа сделал это не напрямую. Он просто отослал меня в чужую на тот момент страну, попросив оказать ему очень важную услугу.

Ни он, ни я даже не подозревали, чем закончится для меня эта поездка, которая не предполагалась такой долгой. Отец говорил о нескольких месяцах, и это в самом крайнем случае. Но я-то знала, что он просто хочет избавиться от присутствия в доме опозоренной перед всей общиной дочери, хоть люди, свидетельствующие против меня, оказались лжецами. Это действительно так – моей вины в нашем с мужем разрыве не было. И пусть ждёт меня Джаханнам, то есть ад, если я незаслуженно выгораживаю себя и ввожу читателей в заблуждение!

Я радовалась семейному счастью сестры Зейн – её выдали не за старика, а. за тридцатилетнего мужчину, свободного от всяческих условностей и предрассудков. Но дикая в своей нелепости трагедия разлучила нас, и с Зейн я смогу встретиться лишь в лучшем мире, если будет на то воля Аллаха. Она так рано ушла, а я не смогла последовать за ней!

Зафер дал мне богатое приданое, которое должно было оставаться в моей собственности. Приданое у мусульман – не то, что у христианских народов. Это – деньги, украшения, любые другие вещи. Может быть и дом, если жених имеет их несколько. Приданое он дарит невесте перед свадьбой. Если жена не одна, то каждой из них полагается равное приданое, чтобы никого не обидеть.

Но у Зафера я была единственной. Мне исполнилось семнадцать, ему было пятьдесят пять. Примерно такая же разница в возрасте у меня получалась и со вторым мужем. Но найду ли я в себе силы рассказать вам о нём так же подробно, как о первом?.. Аллах милостив, Он укрепит меня и позволит сделать это, если Ему угодна моя откровенность…

Следует упомянуть ещё и о том, что Зафер не был нашим родственником, и это тоже способствовало заключению брака. Он считал, вступая из-за этого в горячие перепалки с муллами и шейхами, что инцест не способствует появлению здорового и сильного потомства. Зафер был выходцем из Алжира, и предки его возглавляли большое бедуинское племя.

Но к тому времени, когда готовилась, наша свадьба, семья мужа вела оседлый образ жизни. Он выучился, занял высокое общественное положение. Но его сестры, а особенно Захва, так и остались кочевницами, дикими и необузданными, не способными воспринимать цивилизованные правила поведения. И им в итоге удалось разрушить пашу семью.

По предписаниям, жена может развестись с не согласным на это мужем, только вернув ему приданое. Если инициатором выступает мужчина, приданое остаётся у его бывшей супруги. Из-за этого Захва повела дело так, чтобы я сама потребовала расторгнуть брак, что и получилось. Я не смогла более выносить отвратительную клевету, оскорбления своей чести, постоянные допросы Зафера и косые взгляды соседей, их перешёптывания за моей спиной! Мне было уже все равно, у кого останется моё приданое, тем более что семья отца не бедствовала. Но я и не собиралась жить на его иждивении долгое время. Как вы уже знаете, в Америке у меня оставалось много знакомых, приглашавших на работу то в один, то в другой медицинский центр. Особенно заинтересовались возможностью пригласить меня по контракту проживающие в Штатах мусульмане.

Их жёны и дочери, как я тоже вам говорила, невероятно щепетильно относятся к нравственным ограничениям, налагаемым нашей верой. Непосредственно перед тем, как отец попросил меня выполнить некое деликатное поручение, я окончательно урегулировала все вопросы относительно своей будущей работы в Калифорнии. Как оказалось, зря…

А перед свадьбой Зафер одарил меня от души. Он прямо-таки горстями высыпал к моим ногам золотые украшения с драгоценными камнями, как будто добытые в пещере Али-Бабы. Кстати, такие дары мужчина не обязан преподносить своей невесте, и размеры приданого нигде не установлены. Это – знак любви и уважения к той, кого он избрал для совместной жизни, для воспитания своих детей. Для того, чтобы, если будет на то воля Аллаха, совместно встретить старость.

Зафер часто повторял, что только я закрою ему глаза после кончины. И я же, как жена, омою его тело перед облачением в саван и погребением. О том, что я, такая юная, могу умереть раньше, он и мысли не допускал. Но нет, не смерть разлучила нас! Мы оба живы, слава Аллаху, но стараемся не встречаться и не приветствовать друг друга – так нам больно!

Мусульманская свадьба – очень простой обряд, в отличие от христианских. Не буду говорить о приверженцах индуизма, где подобным торжествам придаётся невероятно большое значение. Конечно, и у нас трапезы бывают обильными. Устраиваются всевозможные танцы, гонки на верблюдах и прочие увеселительные мероприятия. Но никто не осудит людей. если они. отмечали бракосочетание скромно. Не у всех хватает средств на шумные праздники, и потому каждый готовится к предстоящему событию, сообразуясь со своими возможностями.

Надо сказать, что моя первая свадьба – это была феерия, море света и радости по сравнению со второй. Тогда нам салютовали лишь залпы с американских авианосцев и разрывы падающих на Багдад бомб. Но, в отличие от первой свадьбы, я была полна любовью и состраданием, страхом навсегда потерять мужа, для которого наступили чёрные дни, и полной готовностью погибнуть за него. С 3афером всё обстояло иначе. Я не могла унять дрожь во всём теле при одной только мысли о том, что вскоре придётся оказаться в постели с этим важным господином, совсем чужим для меня.